Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Лушаньское совещание 1959 г. «Дело» Пэн Дэхуая 1 страница






 

Для подведения итогов «большого скачка» первоначально планировалось собраться в Чжэнчжоу (провинция Хэнань), однако Мао Цзэдун вскоре решил перенести место совещания в горное курортное местечко Лушань (провинция Цзянси). Обычно когда говорят о Лушаньском совещании 1959 г., то имеют в виду два события: расширенное совещание Политбюро ЦК КПК, проходившее целый месяц (со 2 июля по 2 августа, и 8-й пленум ЦК КПК 8-го созыва (со 2 по 16 августа 1959 г.) под Председательством Мао Цзэдуна. На расширенное совещание прибыли члены Политбюро ЦК КПК, первые секретари провинций, ответственные лица аппарата ЦК партии, министерств и ведомств Госсовета КНР.

Дэн Сяопин на Лушаньское совещание не приехал: летом, играя в настольный теннис, сломал ногу и остался в Пекине.

На 8-й пленум прибыли более 145 человек (75 членов и 74 кандидата в члены ЦК КПК из 170-списочного состава членов и кандидатов в члены ЦК), среди низ был и Кан Шэн. Некоторые приехали в Лушань уже во время работы пленума (к примеру, Ян Сяньчжэнь только 10 августа, то есть через девять дней после начала пленума, выехал из Пекина и 12 августа, за четыре дня до его окончания, прибыл в Лушань).

Когда в июле 1959 г. Секретариат ЦК КПК прислал Пэн Дэхуаю извещение с требованием прибыть на совещание в Лушань, последний из-за плохого самочувствия попросил представителей секретариата дать ему возможность отдохнуть. Напомним, что Пэн Дэхуай во главе китайской делегации с 24 апреля по 13 июня 1959 г. посетил СССР, Польшу и ряд других стран Восточной Европы, а до этого в апреле летал в Варшаву во главе военной делегации, участвовавшей в совещании стран (участниц Варшавского Договора.

Пэн Дэхуай предложил вместо себя Хуан Кэчэну принять участие в этом совещании. «Ты — член Секретариата ЦК КПК и довольно хорошо знаком с положением дел на местах и в армии», — заявил министр обороны. Однако Хуан стал отказываться. «Неудобно было нажимать на него сильнее, — рассказывал Пэн Дэхуай, — пришлось в Лушань поехать мне самому». Тем более, что ему было передано требование Мао Цзэдуна немедленно выехать в Лушань. Ничего не оставалось делать, и 30 июня Пэн Дэхуай в одном вагоне с Чжан Вэньтянем выехал в Лушань. Добравшись до Уханя, они пересели на пароход и 2 июля были в городке Цзюцзян (провинция Цзянси), откула примерно за час на автомашине добрались по искусно вымощенной камнем магистрали до выскогорного курорта Лушань. Лушань — это довольно обширный горный хребет, известный своими живописными плато, таинственными пещерами и величественными буддийскими храмами. В прошлом любимое место отдыха Чан Кайши. Мао Цзэдун жил в двухэтажной вилле, ранее принадлежащей Чан Кайши, на высоте полторы тысячи метров над уровнем моря. Когда после сна открываешь глаза и смотришь в окно, то мимо проплывают облака причудливой формы. Воздух здесь прохладный и влажный.

Именно в день их прибытия в Лушань 2 июля, когда открылось рабочее совещание, выступил Мао Цзэдун, охарактеризовав обстановку в стране несколькими словами: «достижения огромны, проблем много, перспективы светлые» и выдвинув 19 вопросов для обсуждения на совещании.

Подобной постановкой вопросов Мао Цзэдун пытался вызвать всех участников на откровенные выступления. Как оказалось впоследствии, это была его старая тактика — выявить своих потенциальных противников и нанести по ним удар. Он откровенно об этом заявил в одном из своих выступлений 22 июля 1959 г.: «Я считаю, что нужно проявить выдержку и слушать, даже если ругают предков до третьего колена. Это, конечно, трудно, в молодости и в средние годы я тоже не мог слушать гадких слов — сразу же сердился, а если меня затрагивали, я отвечал тем же, если меня трогали первого, то я давал сдачи. … Сейчас научился слушать, стиснув зубы, слушаю говорящего одну—две недели, а затем отвечаю ударом на удар».

 

Еще почти за месяц до совещания, 9 июня 1959 г., Мао Цзэдуну было послано длинное письмо (объемом более 10 тыс. иероглифов) от бывшего заместителя начальника отдела Госплана КНР, начальника группы комплексного планирования Северо-Восточного Китая Ли Юньчжуна (подавляющее большинство зарубежных синологов почему-то его игнорируют, а может быть, и не знают о существовании письма?). Ли Юньчжун, собрав материалы (по работе ему необходимо было это делать) по китайской экономике последнего времени, реально представлял себе нынешнее положение в стране и решил откровенно высказать свои взгляды. «Я давно думал написать Вам это письмо, (обращается он к Мао Цзэдуну, — но только сейчас это сделал… Я простой член партии и, основываясь на том, что я узнал по своей работе, я хочу высказать свое мнение относительно тех вопросов, которые возникли в нынешней нашей экономической жизни и связать их с идеологическим стилем…»314 Автор считал, что с осени 1958 г. в партии преобладающими были ошибки и недостатки в работе. В письме он приходит к выводу, что КПК совершила ошибки «левоуклонистского авантюризма и оппортунизма».

Ли Юньчжун считал, что массовое движение за выплавку стали, охватившее десятки миллионов человек, принесло огромные убытки и ни на йоту пользы, что «народные коммуны» тоже были ошибкой. Он крайне пессимистически высказывался по поводу капитального строительства в Китае и в отношении положения в сельском хозяйстве страны. Касаясь вопроса об ирригации, Ли выражает мнение, что «левоавантюристические» и «оппортунистические» ошибки партии проистекают из планов широкого ирригационного строительства. В письме откровенно говорилось, что «польза не покрывает ущерба», что «есть только потери и нет достижений». Автор серьезно критиковал недостатки в работе по планированию экономики. В заключение автор письма писал, что трудности преодолимы, лишь времени на это понадобится больше. (Судьба Ли Юньчжуна после этого письма была в тех условиях обычной: позднее его сняли с работы, исключили из партии, послали на перевоспитание в деревню.) А само письмо Мао Цзэдун использовал на Лушаньском пленуме в своей борьбе с «оппозицией».

В первые дни совещания Первый секретарь Хунаньского провинциального парткома, кандидат в члены ЦК КПК Чжоу Сяочжоу дважды забегал к Пэн Дэхуаю поболтать. Когда гость пришел во второй раз, он сказал, что показатели сбора зерновых в прошлом году были фиктивными.

«Я поинтересовался, почему, — вспоминал Пэн Дэхуай, — и он ответил:

— Это было результатом давления. Когда цифровые данные представили наверх в первый раз, там сказали, что данные не соответствуют действительности. Когда их представили второй раз, там вновь заявили, что они не соответствуют действительности. Цифровые данные посылались подряд несколько раз, но вышестоящие кадровые работники добивались фиктивных, а не реальных цифр.

— Докладывать надо было только правдивые данные, и ни в коем случае не следовало давать дутых цифр либо занижать сводки, — сказал я.

— Сейчас народ питается в общественных столовых, — сказал Чжоу Сяочжоу. — Для этого необходимы большой котел и большая печь, а в результате в провинции расточительно расходуются дрова для приготовления пищи и рабочая сила. А нельзя ли, чтобы народ готовил пищу дома в маленьких печах и котелках, и пусть этим занимаются старики и женщины, незачем использовать для этого здоровую силу. Общественные столовые создают неудобства в использовании горячей воды в индивидуальных хозяйствах. У народа имеются возражения в отношении общественных столовых.

— Ты можешь информировать Председателя об этих проблемах? — спросил я.

— Вчера я беседовал немного с Председателем, — сказал Чжоу Сяочжоу, (надеясь, что и у меня еще будет случай поговорить с Председателем, и тогда я проинформирую последнего о конкретной обстановке»315.

 

На совещании и последовавшем за ним 8-м пленумом ЦК КПК 8-го созыва с резкой критикой политики «большого скачка» активно выступили наиболее здравомыслящие участники, среди них — член Политбюро ЦК КПК, заместитель премьера Госсовета и министр обороны КНР Пэн Дэхуай, кандидат в члены Политбюро, заместитель министра иностранных дел Чжан Вэньтянь, начальник Генштаба НОАК Хуан Кэчэн, первый секретарь комитета КПК провинции Хунань Чжоу Сяочжоу и другие.

За восемь дней работы (с 3 по 10 июля (Пэн Дэхуай на своей секции выступил семь раз, включая комментарии к другим выступлениям. В своих выступлениях он указал на преждевременность создания коммун без предварительной подготовки, «ибо преимущества кооперативов высшей ступени только начали проявляться и еще не проявили себя полностью».

Пэн Дэхуай смело обратил внимание участников на нарушение принципа коллективного руководства в КПК, на удушающую атмосферу культа личности.

Выступления на своей секции и положительная реакция на них привели министра обороны КНР к мысли о необходимости выразиться более конкретно и сказать то, что еще не сказано в личном письме Мао Цзэдуну.

Тем более Пэн Дэхуай хорошо запомнил выступление Мао Цзэдуна на одном из предыдущих рабочих совещаний ЦК КПК в апреле, когда он заявил, что откровенность не подлежит наказанию, что «правым иногда оказывается и один, а большинство ошибается». Партия всегда стояла на том, что у людей есть право выражать свое мнение. Именно тогда Мао привел пример с честным чиновником Хай Жуем, который в ХVI в. при династии Мин выступил с упреками в адрес императора и потерял свой пост. А 2 июля 1959 г., в день открытия Лушаньского совещания, Мао с высокой трибуны еще раз подтвердил: «Критика и свободный обмен мнениями не повлекут за собой никаких наказаний».

Пэн Дэхуай, оценив обстановку и учитывая, что по первоначальным наметкам планировалось закрыть совещание 15 июля, считал, что при бездействии не будут должным образом исправлены «левые» ошибки. «Поэтому, (пишут современные китайские авторы, — 14 июля он написал письмо Мао Цзэдуну, правдиво и подробно высказав свое мнение относительно ошибок и опыта, который следует извлечь из них».

«Уже к вечеру 12 июля у меня сложилось мнение о том, что в Китае допущены серьезные диспропорции в государственном планировании и что курс Председателя Мао «идти на двух ногах» во многих областях нашей практической работы не проводится. Это и стало основным содержанием моего письма от 14 июля 1959 г., — писал Пэн Дэхуай в своей «Исповеди». — Сначала я решил устно изложить свое мнение Председателю 13 июля, но когда я пришел в резиденцию Мао Цзэдуна, его охранник сказал мне, что Председатель только что лег спать. Тогда я пошел на совещание Северо-Западной группы. После ужина 13 июля я сел писать письмо (план письма был готов уже накануне) и закончил его только утром 14 июля, затем собственноручно отнес его Председателю».

Приведем полностью вторую часть письма «Как обобщить опыт и уроки», вызвавшую резко отрицательную реакцию у Мао Цзэдуна.

«Все товарищи, прибывшие на данное совещание, обсуждают опыт и уроки работы, начатой с прошлого года, они уже высказали немало полезных мнений. Благодаря данной дискуссии работе нашей партии будет принесена колоссальная польза, пассивность в некоторых областях превратится в активность, еще лучше будут осмыслены экономические законы социализма, своевременно урегулирована постоянно существующая диспропорция и правильно понят смысл «активного баланса», — говорилось в письме. — На мой взгляд, трудно было избежать некоторых недостатков и ошибок, которые возникли в ходе «большого скачка» 1958 года, точно так же, как наряду с великими успехами всегда имели место и недостатки, когда наша партия стояла у руководства в течение 30 с лишним лет, ибо это две стороны одного вопроса. Характерное противоречие, с которым мы сталкиваемся сейчас в нашей работе, состоит в напряженной обстановке в различных областях, вызванной диспропорцией. По своему характеру развитие подобной обстановки уже повлияло на взаимоотношения между рабочими и крестьянами и между различными классовыми прослойками в городе и деревне. Поэтому оно носит политический характер и затрагивает ключевой момент, связанный с дальнейшей мобилизацией нами широких народных масс на продолжение «большого скачка».

Недостатки и ошибки, возникшие в нашей работе в прошедший период, обусловлены всесторонними причинами. Объективный характер этого состоит в том, что мы не были знакомы с делом социалистического строительства, не обладали опытом. Мы недопонимали закономерностей планового пропорционального развития социализма, не внедрили курс «идти на двух нонах» в практической работе в различных областях. При решении проблем экономического строительства задуманное не может так легко претворяться в жизнь, как это бывает в политических или военных вопросах типа артиллерийского обстрела островов Цзиньмэнь, усмирения мятежа в Тибете и так далее. Объективная обстановка характеризуется, во-первых, бедностью нашей страны (все еще имеются люди, материально плохо обеспеченные; например, в прошлом году на человека в среднем приходилось только 18 чи (1 чи равняется приблизительно 0, 3 м. — В. У.) хлопчатобумажной ткани, из которой можно сшить летний костюм и пару трусов) и, во-вторых, ее отсталостью. Народ постоянно требует изменить существующее положение. Кроме того, имеются благоприятные для нашей страны тенденции в международной обстановке. Это также является важным фактором, способствующим нашему «большому скачку». Совершенно необходимо правильно использовать этот благоприятный момент, пойти навстречу требованиям широких народных масс, ускорить нашу работу по строительству, как можно быстрее покончить с экономической бедностью и культурной отсталостью в нашей стране и создать еще более благоприятную международную ситуацию. В прошедший период в области наших методов мышления и стиля работы также вскрыто немало вопросов, заслуживающих внимания. Прежде всего, это касается следующего:

1. Поветрие бахвальства нарастало почти повсеместно. В прошлом году на совещании в Бэйдайхэ были слишком завышены оценки сбора продовольственных культур, и создалось ложное впечатление, когда нам казалось, что продовольственная проблема уже решена и поэтому можно высвободить руки, чтобы как следует заняться промышленностью. Серьезной однобокостью страдало понимание вопроса об увеличении выплавки стали, по-настоящему не изучалась плавка, недостаточно внимания уделялось прокатному, дробильному и коксовому оборудованию, не исследовались залежи угля, руды и наличие крепежного леса, мало внимания обращалось на транспортные возможности. Увеличение рабочей силы, рост покупательной способности, порядок поставки рыночных товаров также не изучались. Одним словом, отсутствовал необходимый сбалансированный план и были допущены промахи из-за недостаточно реалистического подхода к делу. Это, пожалуй, и было причиной, породившей целый ряд проблем.

Поветрие бахвальства охватило все районы и ведомства. В газетах и журналах печатались материалы о неправдоподобных, удивительных чудесах, авторитету партии был нанесен огромный ущерб. Из всевозможных докладов и отчетов следовало, что коммунизм наступит очень быстро, и у многих товарищей голова пошла кругом. Под шум высоких урожаев зерновых и хлопка и многократного увеличения выплавки стали начали нарастать явления расточительства и роскоши, осенний урожай был собран кое-как, издержки не окупались; нищенствуя, люди жили как богатые. Самым серьезным было то, что в течение довольно длительного периода было трудно представить действительную обстановку и вплоть до совещания в Ухане и совещания секретарей парткомов провинций и городов, состоявшегося в январе сего года, по-прежнему не было полностью выяснено реальное положение дел. Возникновение подобного поветрия бахвальства имеет свои социальные корни и заслуживает того, чтобы его как следует изучили. Это связано также с тем, что в некоторых конкретных делах у нас имеются только задачи и показатели, но отсутствуют конкретные мероприятия. Хотя Председатель в прошлом году уже дал указание всей партии сочетать небывалый энтузиазм с научным анализом и следовать курсу «идти на двух ногах», по-моему, большинство руководящих товарищей не усвоили этого, и я тоже не являюсь исключением.

2. Мелкобуржуазный фанатизм заставляет нас легко совершать левые ошибки. Во время «большого скачка» 1958 года меня, как и многих товарищей, сбили с толку первые успехи и энтузиазм массового движения, некоторые левацкие тенденции получили определенное развитие, кое-кто думал одним махом заскочить в коммунизм, идея борьбы за то, чтобы стать первыми, в какой-то мере одержала верх, а линия масс и стиль реалистического подхода к делу, которые складывались в партии в течение длительного времени, были преданы забвению. Зачастую начали смешивать стратегические замыслы с конкретными мероприятиями, курс на длительную перспективу — с насущными мерами, общее с частным, большой коллектив с маленьким и так далее. «Меньше сеять, добиваясь высокой урожайности, и побольше собирать», «За 15 лет догнать Англию» и другие призывы, выдвинутые Председателем, относятся к стратегическим, долговременным курсам. Мы мало обращали внимания на анализ конкретной текущей обстановки, не строили работу на активной прочной и надежной основе.

По некоторым показателям одна инстанция за другой увеличивали процентные данные, и цифры, которых можно было достигнуть только в течение нескольких лет, превращались в показатели, которые надо было выполнить за год или за несколько месяцев. Из-за этого мы оторвались от практики и не заручились поддержкой масс. Так, например, слишком рано был отвергнут закон эквивалентного обмена, слишком рано предложено бесплатное питание; считая, что у нас продовольствия в избытке, в некоторых районах отказались от политики централизованного сбыта, ратовали за то, чтобы есть до отвала; кроме того, без заключения экспертизы необдуманно внедрялись некоторые виды техники, опрометчиво отрицались некоторые экономические законы и научные закономерности. Все это было своего рода левацким уклоном. По мнению этих товарищей, все можно подменить политикой, что политика как командная сила служит повышению трудовой сознательности, обеспечению качества и количества продукции, развитию активности и творческой инициативы масс и тем самым ускорению нашего экономического строительства. Но политика как командная сила не может заменить экономических законов и тем более не может заменить конкретных мероприятий в экономической работе. Необходимо уделять должное внимание и политике как командной силе, и действительно эффективным мероприятиям в хозяйственной работе, нельзя оказывать предпочтения одному, намеренно пренебрегая другим. Исторический опыт нашей партии свидетельствует о том, что исправить такое левачество труднее, чем опровергнуть правый консерватизм. Во второй половине прошлого года сложилась такая обстановка, когда уделяли внимание борьбе с правым консерватизмом, но упускали из виду левые тенденции субъективизма. Благодаря ряду мер после совещания в Чжэнчжоу, состоявшегося зимой прошлого года, некоторые левые тенденции в основном были исправлены, и это — великая победа. Эта победа воспитала всех товарищей по партии, не помешав их активности.

Сейчас обстановка внутри страны в основном прояснилась. Благодаря нескольким последним совещаниям у большинства товарищей в партии уже имеется в основном единое понимание. Нынешняя задача состоит в том, чтобы вся партия сплотилась воедино и продолжала усиленно работать. Мне представляется весьма полезным сделать систематическое обобщение достижений и уроков в нашей работе со второй половины прошлого года и еще лучше воспитать всех товарищей по партии. Цель состоит в том, чтобы провести четкую грань между правдой и ложью, повысить идейный уровень, но без выяснения личной ответственности каждого. В противном случае это не будет благоприятствовать единству, не будет благоприятствовать делу. Что касается проблем неосведомленности в закономерностях строительства социализма, то одни вопросы можно выяснить благодаря практике и поискам, предпринятым начиная со второй половины прошлого года, в других вопросах можно разобраться после учебы и изысканий в течение определенного времени. Что касается проблем методов мышления и стиля работы, то данный наглядный урок довольно легко заставил нас пробудиться и осознать их. Но чтобы окончательно справиться с ними, необходимо приложить настойчивые усилия, ибо, как и указывал Председатель на данном совещании, «достижения — велики, проблем очень много, опыт — богатый, перспективы — светлые».

Существуют условия и для того, чтобы проявить инициативу в сплочении всей нашей партии, упорно бороться и продолжать «скачок», — говорилось в заключении письма. — Планы текущего и будущего годов и последующих четырех лет непременно должны быть успешно выполнены, боевая задача — за 15 лет догнать Англию — может быть в основном осуществлена в ближайшие четыре года, а по некоторым важным видам продукции определенно можно и обогнать Англию, и в этом наши великие достижения и светлые перспективы»316.

Итак, в письме Мао Цзэдуну от 14 июля 1959 г. Пэн Дэхуай подверг справедливой критике установку «политика — командная сила», насаждавшуюся в последние годы, заявив, что она «не может отменить экономических законов и тем более не может заменить конкретные мероприятия в хозяйственной работе». По мнению Пэн Дэхуая, просчеты и ошибки «большого скачка» были вызваны «чванством и головокружением от успехов, субъективизмом, забеганием вперед, мелкобуржуазным фанатизмом, администрированием, очковтирательством и авангардизмом»317. В целом письмо, выдержанное в корректных тонах, большее внимание уделило недостаткам, а не «преимуществам» «большого скачка».

Однако это письмо было истолковано превратно. 16 июдя Мао, написав заголовок на письме: «Мнение товарища Пэн Дэхуая», дал указание Канцелярии ЦК «размножить и распространить среди участников совещания», про себя считая, что письмо является «наступлением на партию», но официально не делая никаких комментариев. В связи с этим многие считали, что Мао поддерживает мнение Пэн Дэхуая, и сами решили высказать определенные критические замечания в адрес политики партии.

«Утром 17 июля я получил копию моего письма, размноженную Канцелярией ЦК, на которой сверху было написано крупными иероглифами: «Мнение, изложенное товарищем Мао Цзэдуном» — вспоминал Пэн Дэхуай позднее. (18 июля на совещании группы по Северо-Западу я потребовал вернуть мне мое письмо, мотивируя это тем, что оно было написано второпях и не полностью раскрывает мои взгляды»318.

 

17 июля начальник Генерального штаба НОАК Хуан Кэчэн, который только что прибыл в Лушань, критически выступил на совещании по вопросу о коммунах. 19 июля первый секретарь комитета КПК провинции Хунань Чжоу Сяочжоу на своей секции выступил с поддержкой мнения Пэн Дэхуая, отметив его «хороший дух». 21 июля кандидат в члены Политбюро ЦК КПК, заместитель министра иностранных дел Чжан Вэньтянь в своем трехчасовом выступлении на секции делегатов Восточного Китая подверг резкой критике ошибки «большого скачка» и призвал извлечь из этого определенные уроки. Он согласился с мнением, изложенным в письме Пэн Дэхуая, одновременно высказав недоумение по поводу упреков некоторых участников совещания в адрес автора письма. Во время выступления Чжан Вэньтяня его неоднократно прерывали, высказывались совершенно противоположные мнения. Чжан Вэньтяня поддержали заместитель заведующего Канцелярией Председателя КНР, один из секретарей Мао Цзэдуна Тянь Цзяин, заместитель руководителя Комитета по исследованию политики ЦК КПК Чэнь Епин, заместитель министра энергетики и некоторые другие.

Все выступавшие, если суммировать то, что они говорили, предложили, по существу, отказаться от курса «трех красных знамен» и возвратиться к линии VIII съезда партии. «Большой скачок» и «поветрие коммунизации» были охарактеризованы ими как «мелкобуржуазный фанатизм» и «мелкобуржуазная горячность», тесно связанные с настроениями зазнайства, бахвальства и большой спеси, проявлением великодержавных замашек. Пэн Дэхуай, поддерживаемый сторонниками, поставил вопрос о недопустимости подмены экономической работы игрой в политические лозунги, обратил внимание участников на нарушение принципа коллегиальности, на удушающую атмосферу культа личности в КПК.

Некоторые на совещании, воодушевленные смелыми выступлениями Пэн Дэхуая и его сторонников, откровенно заявили, что Мао Цзэдун уже достиг «преклонного сталинского возраста», что у него «диктаторские и деспотические замашки», что он не дает другим «свободы» и «демократии», что он «любит величие» и «судит обо всем предвзято». Говорилось, что он «приходит к выводу о том, что надо сделать поворот только после того, как окончательно ошибается», что «поворачивает сразу же на 180 градусов», что он всех «обманывает», что «ловит многих на крючок словно рыбку», к тому же у Мао «есть кое-что от Тито». Другие утверждали, что при Председателе Мао «никто не смеет высказываться», что сейчас «черные силы просто-напросто торжествуют»319.

Понятное дело, что такой тон выступлений вызвал гнев Мао Цзэдуна.

Очевидно, некоторые еще не уяснили себе к этому времени, что к 1959 г. единственной фигурой, имевшей полное право критиковать Мао Цзэдуна и его политику, являлся сам Мао Цзэдун. Остальным за это предстояло заплатить дорогую цену.

 

В 1955 г. Дэн Цзыхуй выступил против Мао в вопросе скорее техническом, нежели политическом, — о темпах коллективизации. В отличие от Гао Гана Дэн не наложил на себя руки, но фактически лишился всякой власти, новое столкновение с Мао у него произошло уже в 1961—1962 гг. Чуть позже Чжоу Эньлай поделился некоторыми сомнениями по поводу «малого скачка», чтобы через полтора года, ради сохранения за собой государственных и партийных постов и чтобы не очутиться в политической изоляции, подвергнуть себя беспощадной самокритике. Столь же обескураживающим были наглядные примеры и тех, кто излишне откровенно, поверив Мао Цзэдуну и его окружению на заявления о свободе критики членов партии сверху донизу, откровенно высказывался об ошибках коммунистической парии и ее руководства в ходе кампании «пусть расцветают все цветы, пусть соперничают все ученые».

Пэн Дэхуай, как пишет личный врач Мао, дважды на совещаниях Политбюро критиковал Мао Цзэдуна за любовные приключения с танцовщицами.

Еще в Яньани в «Саду свиданий» по пятницам под музыку, издаваемую переносным патефоном, заводимым специальной ручкой, устраивались танцевальные вечера.

Лучшими танцорами были Чжоу Эньлай и Линь Бяо. Е Цзяньин был неутомимым танцором. Любил потанцевать и Чжу Дэ. Никто не видел танцующим Дэн Сяопина, говорят, он стыдился своего малго роста — 156 см. Мао Цзэдун, по словам одного из очевидцев, танцевал как медведь. Он подходил к своим партнершам с растопыренными руками, был напряжен, насторожен, старался держаться во время танца от партнерши на определенном расстоянии. У Мао Цзэдуна был плохой музыкальный слух и ему было все равно, под какую мелодию танцевать: мелодия ли из пекинской оперы либо современные музыкальные танцевальные ритмы. Он, мурлыча и напевая, без устали кружил партнерш по площадке с глиняным полом.

После создания КНР Мао Цзэдун продолжил эту традицию. Известно. что развратные императоры монгольской династии Юань в ХIV в. развлекали своих гостей с помощью девушек-танцовщиц и забавлялись с ними сами именно в Чжуннаньхае. Танцовщицы исполняли эротические танцы, сверкая роскошной парчой и великолепными драгоценностями, они отличались своим раскованным поведением. Женская танцевальная труппа императоров династии Юань исполняла балет на воде на озерах Чжунаньхая, в сыны Неба и их гости наслаждались зрелищем, представляемым на роскошных лодках, скользящих по озерной глади.

Танцы, устраиваемые Мао Цзэдуном, уступали по представительству, грации и великолепию императорским. Они проходили в огромном «Зале весеннего лотоса» Чжуннаньхая, находившемся чуть севернее резиденции Мао. В них должны были участвовать почти все партийные руководители КНР, Председатель внимательно следил за этим.

«Я вошел с Мао в огромный зал, — вспоминал личный врач Мао Цзэдуна. — Его мгновенно окружила стайка прелестных молодых девушек из танцевальной труппы корпуса личной гвардии Мао. Они заигрывали с ним и приглашали на танец. Военный духовой оркестр исполнял различные танцевальные мелодии в ритме фокстрота, вальса и танго, а Мао по очереди танцевал с каждой из юных танцовщиц. Его движения были не столь грациозны, но он прекрасно чувствовал ритм и танцевал вполне прилично. После каждого танца он успевал обменяться со своей партнершей лишь несколькими фразами. Тут же появлялась следующая и увлекала вождя в танцевальный круг....Время от времени западные ритмы уступали место сложным музыкальным пассажам пекинской оперы — традиционного китайского театра. Все представляемые в ней сюжеты порой могут показаться иностранцу грубоватыми, надуманными и примитивными, а порой даже неприличными. Сама китайская музыка плохо воспринимается западным слушателем и режет слух своей кажущейся какофонией и диссонансом, но это объясняется не несовершенством музыки, а существенным отличием музыкального строя на Востоке от привычного для западного человека».

С восстановлением «танцевальных сезонов» встала проблема, где брать для Мао Цзэдуна и его окружения партнерш? Вопрос был решен путем реквизиции работающих в китайском МИДе женщин и жен чиновников. Затем «ансамбль» доукомплектовали профессиональными танцовщицами, проверенными службой безопасности и размещенной в одной из резиденций вождя, чтобы всегда быть под рукой. Этот танцевальный ансамбль был приписан к элитному корпусу охранной части китайского руководства, возглавляемого Ван Дунсином. За подбор танцовщиц отвечали министр общественной безопасности Ло Жуйцин и личный охранник Мао Цзэдуна Ван Дунсин, курировал эти дела Кан Шэн.

Министр обороны КНР, маршал Пэн Дэхуай дважды критиковал Мао за любовные приключения с танцовщицами. Он заявил, что «Мао введет себя как император и содержит около себя почти три тысячи наложниц»320.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.01 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал